[tenfiction]

Автор:  Marie Paganel
Бета:  Anna_Dreamer
Название: Как дела в Канзасе?
Фандомы: «Таинственный остров» (Жюль Верн), «С Земли на Луну» (Жюль Верн), «Волшебник Изумрудного Города» (А.М.Волков), отчасти фильм "Дорога на Санта-Фе", история США. Знакомство со всеми этими фандомами для чтения фика необязательно, главное - помнить вторую главу "Таинственного острова".
Ключевые слова: Трудности, Цвет, Вдалеке
Уровень сложности: 2
Дисклеймер: Образы большинства героев фика принадлежат перу Жюля Верна, но это не касается реальных исторических личностей. А от юных Джона Смита и Билли Каннинга сердечный привет Александру Мелентьевичу Волкову.
Рейтинг: PG (в основном за эпилог)
Герои: Смит/миссис Смит, их родственники и знакомые. Спилет и Джон Браун «вдалеке».
Жанр: Кроссовер, RPF.
Размер: миди
Описание: О «подземной железной дороге» и активных участниках движения аболиционистов (а также о трудностях с цветом кожи и о далёком светлом будущем Дядюшки Сэма).
Предупреждения: AU, ООС. Неполиткорректные выражения. Исторические и бытовые неточности и допущения.
Примечание: тема, на мой взгляд, идеально легла на канон, но в ней изначально не предусмотрен был Спилет – с ним поначалу пришлось выкручиваться. Впрочем, он, как обычно, влез в самый центр событий и в сюжет.

~ Массачусетс ~

Миссис Элайза Смит уже второй день была сильно встревожена поведением своего супруга. Сайрес Смит ничего не говорил жене, но выглядел он чем-то всерьёз обеспокоенным. И отчего он так часто выходил на крыльцо вечером, вглядываясь в пустую дорогу, ведущую на юг?..
- Ты ждёшь кого-то, Сайрес?
- Иди в дом, дорогая. Я жду гостей.
- Каких гостей? Мне нужно приготовиться к приёму?
- Нет, я уже всё подготовил. Лучше, если никто не узнает, что они у нас погостят немного.
- Гости с юга?
- Да, гости с юга.
Она замолчала, напуганная этими словами, и пошла поскорей укладывать спать детей. Если всё пойдёт так, как планировалось, те, кого ждал Сайрес, покинут дом до утра. Если же их ожидает провал... дети должны быть под присмотром. Даже если... Элайза оборвала эту мысль и постаралась думать только о детях.
Малютка Белл уже спала в колыбельке, а вот её братья, Марк, Роберт и Джон, всё ещё громко болтали, усевшись на кроватях. Марк и Роберт обсуждали штат Канзас, а маленький Джон, хотя он ещё не очень хорошо и осмысленно говорил, пытался встрять в их беседу, и ему это даже иногда удавалось.
- Там только пыльная равнина, - констатировал Марк, показывая братьям отцовский атлас США.
- Да-да, пыльная равнина, - подтвердила миссис Элайза, забирая у сына атлас. – А вам всем пора спать. Во сне увидите Канзас.
- Мама! – воскликнул Джон, - а мы можем туда поехать? На поезде, как папа?
- Конечно, как только вырастете, то сможете поехать куда угодно. Но чтобы вырасти, нужно хорошо есть кашу, вовремя ложиться спать и слушаться папу. И, конечно, читать вечернюю молитву. Идите ко мне, мы прочтём её вместе, чтобы Джон тоже запомнил.
Когда дети уже лежали в кроватках, а Роберт даже начал сладко сопеть, Джон шепнул:
- Мама, а я, когда вырасту, тоже буду, как папа, делать железные дороги!
- Конечно, будешь. Спи, дитя.
Уложив сынишек, Элайза вернулась на крыльцо и дотронулась до плеча мужа, не покидавшего свой пост.
- Дети спят, Сайрес.
- И ты ступай в спальню, - довольно резко ответил Смит. – К ночи холодает, ты простудишься. Иди. Я ещё подожду.
- Сколько дней ты будешь ждать?
- Либо пока они не прибудут, либо пока мне не придёт весть о том, что ждать больше не нужно.
- А как же твоя работа? Ты должен уехать в Бостон через...
Сайрес Смит сжал руку супруги:
- Я знаю, что я должен, Элайза. Есть долг выше этого. Не бойся, тебе и детям ничего не грозит.
- А тебе?
Он вздохнул.
- И мне тоже. Иди в дом. Я приду через час.
- Ты ничего не должен им, Сайрес, - произнесла миссис Смит, уже на пороге оборачиваясь к мужу. – Ты должен себе и нам. И не наша вина, что мы другого цвета и что именно наш цвет теперь стоит выше в этой стране. Подумай об этом, подумай о своих детях!..
- Иди в дом, женщина! – приказал инженер. – Иди к детям! И не вмешивайся в дела, которых ты не понимаешь!
Элайза поднялась в спальню в слезах. Она понимала, как важна для её мужа, даже по профессии инженера-железнодорожника, эта «подземная железная дорога».

~ Канзас ~

Он околачивался возле этого дома уже минут двадцать. Дописал последние строчки в записной книжке, пользуясь отблеском света из одного окна, не закрытого ставнями. Накинул на голову капюшон широкого плаща и только тогда подошёл к двери и постучал.
В ночной темноте мелькнул свет из-за двери, выглянул какой-то бородатый мужчина и спросил грубым голосом:
- Кто тут?
- Я к Капитану Брауну, - ответил странный ночной пришелец.
- Пароль?
- Пароля я не знаю.
- Ну так зачем пришёл?
- Предупредить вас. Если я узнал адрес, но не знаю пароля, то, значит, информация охраняется не так уж хорошо, не так ли? Пропусти меня к Старику Брауну. Я поговорю с ним.
- С чего ты взял?..
- Вы можете меня не пустить, вы можете мне не поверить. Но утром здесь будет облава. Контрабанда оружия уже раскрыта, как и нападение на военный патруль. Итак, мне уйти?
Бородач посторонился, пропуская незнакомца в дом, и захлопнул за ним дверь.
Гостя встретили в высшей степени недружелюбно, а именно – сильным ударом по лицу. Пришелец, явно не готовый сейчас к драке, пошатнулся, после чего его свалили с ног, сорвали капюшон и оглушили ударом по голове.

- …Так-так, Гедеон Спилет, репортёр «Нью-Йорк Геральд»... Если не ошибаюсь, это демократическая газета?
- Вы правы, - ответил гость, приподнимаясь на локте. – Ох, мистер, ваши ребята раскроили мне череп!..
Он поднёс руку к голове и безуспешно попытался остановить головокружение, чтобы оглядеться. Более-менее чётко увидел он только фигуру высокого человека, который вертел в руках… конечно, чёрт побери, записную книжку!
- …И где я умудрился её потерять? – вслух закончил мысль Спилет.
- Вы нас недооцениваете, сударь. Вас обыскали.
- А, ну да, как я не догадался сразу! К слову, верните мне хотя бы револьвер.
- Зачем он вам сейчас? На вас никто не собирается нападать.
- Знаете, я в этом не уверен.
- Не бойтесь, - усмехнулся незнакомец. – Мы верим, что вы друг. Ведь вы хотели говорить с мистером Джоном Брауном?
- Да, хотел.
- Он перед вами.
Спилет, всё ещё держась за голову, не без труда встал на ноги и, пошатываясь, выпрямился. Ему понадобилось около минуты для того, чтобы окончательно прийти в норму.
- Что ж, в таком случае давайте поговорим!

~ Массачусетс ~

В последний раз «гости с юга» были здесь больше года назад, когда дом Харкфуда, что на несколько десятков миль западнее, был раскрыт. Теперь «подземная железная дорога» проходила восточнее, а ферму Смита товарищи оставляли для крайних случаев. Теперь, наверное, один из них.
В прошлый раз то была молодая супружеская пара с двумя маленькими детьми. Супруг был, наверное, немного младше Сайреса, а жене всего-то было лет двадцать, или и того меньше. Элайза, в те поры носившая дочь, невольно сочувствовала этим беглецам, вынужденным покинуть родину и бежать куда-то вместе с детьми. О, если бы реформа, о которой всё говорил Сайрес, произошла наконец и этих несчастных отпустили бы на волю – и тогда можно было бы открыто им помогать, не прячась от «белых» законов, беспощадных сейчас к «чёрным»...
Да, в прошлый раз беглые рабы с Юга, остановившиеся в доме Сайреса Смита, благополучно продолжили свой путь и завершили его где-то в Канаде. Но что будет теперь?..
Инженер Смит рисковал не только своим имуществом, но и своей жизнью. Все знают, что теперь, когда известны методы некоторых аболиционистов – например, Старика Брауна, – сейчас закон на стороне рабовладельцев. Даже здесь, в северном штате, человека могут повесить за участие в этом «заговоре»…
Миссис Элайза гнала от себя эти мысли, но всё же не могла уснуть. Тогда она снова встала на колени перед кроватью и стала молиться за мужа и его друзей, за своих детей, за свою страну... постепенно её одолел сон, и миссис Смит, опустив голову на сложенные руки, заснула, стоя на коленях перед кроватью.
- Ах, глупая... – услышала она сквозь сон голос мужа, когда он поднял её на руки и уложил в постель. – Спи, женщина. Спи.
Утром она проснулась снова в одиночестве.

~ Канзас ~

- …Если ты не врёшь...
- Если я вру, то вам бояться нечего, останетесь ли вы здесь или уберётесь отсюда. Но вот если вдруг я не вру – то советую срочно что-то предпринимать. А так как я не вру, то лучше бы вам уже пошевеливаться! Мне самому не очень-то хочется, чтобы меня застали в компании Джона Брауна: мне дорога моя работа, да и пожить ещё хотелось бы.
- Хорошо! – глаза Брауна блеснули недобрым огоньком. – Куда ты советуешь отправиться посреди ночи?
- Бог с вами, моё ли дело советовать вам, где укрыться! Главное – подальше отсюда и от форпоста!
- Поедешь ли ты с нами?
- Если возьмёте. Моя лошадь привязана неподалёку...
- Я знаю. Её уже привели сюда. С тобой не было никого?
- Я похож на идиота, который будет делиться такой сенсацией?!
- О да, мистер Спилет, очень похожи, - ответил Браун и прежде, чем репортёр успел возмутиться, бросил одному из бравых молодцов, которые стояли рядом с ним: - Уилл, запрягайте лошадей. Выезжаем немедленно.
Через четверть часа Спилет со связанными за спиной руками сидел в седле, а его лошадь резво скакала рядом с конём Джона Брауна. Ничего хорошего для молодого журналиста это, очевидно, не предвещало.

~ Массачусетс ~

«Гости» добрались до дома инженера только под утро, и Сайрес Смит, встретив их, отвёл всех в приготовленные комнаты на первом этаже. На этот раз приезжие оказались тремя молодыми мужчинами, старшему - около тридцати лет, младшему – не более двадцати двух. С ними прибыл сопровождающий, Импи Барбикен, старый друг их семьи, скромный математик, зарабатывающий на жизнь торговлей лесом. Они с Сайресом когда-то учились в одном колледже.
- Мы проведём здесь день, если вы, конечно, позволите, - сказал Барбикен. – Дорога была трудной. А завтра под утро пустимся дальше.
- Конечно, оставайтесь, - кивнул Смит и обернулся к жене: - Будешь рада принять гостей, дорогая?
Она была растеряна, но не могла перечить мужу.
- Д-да, господа, да, я... я накрою ужин в гостиной, чтобы можно было...
- О, нет, мэм, - улыбнулся Импи, - мои друзья вряд ли будут уютно себя чувствовать в такой обстановке. Если я не ошибаюсь, у вас есть небольшой дворик рядом с фруктовым садом, ведь в нём мы некогда праздновали День Независимости, не так ли?
- Вы правы, - ответила миссис Смит. – Если туда перенести обеденный стол, как тогда, будет очень уютно даже поздним вечером, при фонарях или свечах.
- Так и поступим, - согласился инженер. – Признаться, нельзя заставлять миссис Смит отказать себе в маленькой вечеринке.
Барбикен улыбнулся:
- О, дорогая Элайза, неужели ваш муж запирает вас в четырёх стенах и заставляет заниматься только домом? Это несправедливо с его стороны по отношению к вам и, конечно, к нам, скромным холостякам, лишённым столь приятной компании.
С этими словами он поцеловал руку миссис Смит и откланялся, тоже отправившись отдыхать.
Элайза посмотрела на мужа, тот ответил на этот взгляд словами:
- Всё будет хорошо. Это свободный штат, это наша земля, и мы просто немного повеселимся. Ты действительно давно не развлекалась. Быть может, удастся даже пригласить музыкантов.
- О, нет, не нужно никого чужого! Не нужно ничего. Просто это будет званый ужин – и всё.
- Хорошо. Просто ужин с нашими гостями. Не волнуйся, всё это выглядеть будет примерно так, как при моём отце – ужин с рабочими фермы. И, прошу тебя, не морочь мне голову своими предрассудками и относись уважительно к гостям. А теперь ступай и готовься к сегодняшнему вечеру. Мы с Набом вынесем стол.
К вечеру было всё уже готово, но миссис Смит не хотела спускаться вниз. Она знала, что Сайрес, так или иначе, заставит её выйти к гостям, но ждала, до последнего надеясь, что получится уговорить его, возможно, соврать что-нибудь...
- Элайза, ты готова?
Сайрес Смит приоткрыл дверь в спальню и удивлённо посмотрел на жену:
- Да ты даже не одета. Миссис Смит, я прошу вас следовать приличиям и одеться не в домашнее платье, а в то, что вы берегли для какого-нибудь бала. Миссис Смит, что с вами?
- Я... мне нездоровится сегодня, мистер Смит.
Он сел на кровать рядом с супругой, взял её за руку.
- Или ты просто боишься?
- Нет, правда... Сайрес, правда, я... я не спущусь. Извинись перед гостями, перед мистером Барбикеном – я прошу у них извинений, но я...
- Дорогая моя, - немного повысив голос, сказал инженер, - я знал, что ты большая трусиха, но это простительно женской природе. Я знал также, что ты росла в доме, где прислуживали рабы и, как и я когда-то, не можешь понять дружеского отношения к чёрным. Это сложно на первых порах, это тяжело для людей нашего века. Но взгляни на меня – я преодолел эти многовековые заблуждения. Значит, ты, следуя за мужем, как велит тебе твой долг, должна пытаться сделать то же, и подчиняться его выбору и его взглядам. Разве ты пожалела когда-нибудь о тех или иных моих действиях, скажи? Разве я не рассудительный супруг, разве плохой отец? Отчего ты не хочешь разделить со мной все мои убеждения? После стольких лет ты вдруг решила, что ты можешь делать то, что хочешь, наперекор мне? Миссис Элайза Смит, я недоволен вами сейчас, очень недоволен!
Этими словами он довёл её до слёз.
- Я... я плохая жена, это правда, - плача, согласилась она, отнимая у него свою руку и отворачиваясь. - Я вам перечу! Да, я плохая жена человеку, который всегда во всём прав! Я плохая жена, плохая…
Она упала лицом на подушку, не переставая рыдать. Совесть, к которой воззвал инженер, и стыд перед супругом заставили её чувствовать себя ужасным человеком и ужасной женой. В тот миг она была несчастна от упрёков мужа.
- Ну-ну, - неожиданно Сайрес обнял её, поднял, прижал к себе. – Ты осознала, как плохо хотела поступить сейчас, солгав мне. А теперь вытри слёзы, миссис Смит, и надевай красивое платье – скажем, то, голубое, в котором ты была на пикнике прошлой осенью. Расчеши и прибери волосы, скрой пудрой следы этой бессмысленной истерики на лице – и спускайся во двор. С Беллой в этот вечер побудет Полли, а мальчикам можно позволить порадоваться празднику. Их приведу я, а ты собирайся. Собирайся, взгляни, твои слёзы уже высохли.
- Я... как прикажете, мистер Смит.
- Что ж, пусть так, - он, казалось, сдержал вздох. – Прикажу. Потом ты сама поймёшь, что должна была так сделать. Все эти теперешние трудности – это ерунда по сравнению с тем, что грядёт. Движение вперёд необратимо. Ты поймёшь, обязательно поймёшь! Ну, вставай, иди, наряжайся. Я не допущу, чтобы единственная дама на этом ужине выглядела, как зарёванная девчонка.

~ Канзас ~

- И что это за место?
- Тебе правда нужно знать, журналист?
- Вы верно заметили, что я журналист, я любопытен по профессии и всегда задаю неподходящие вопросы. Уберите от моего лица дуло револьвера, лучше помогите спуститься с седла.
- Вы смельчак, мистер Спилет, это мне по нраву. Я отвечу на ваш вопрос: это ферма мистера Оливера Каннинга. Но это был последний ответ, который вы сегодня от меня получите.
- А, знаете, жаль! Ну так что, поможете спуститься?
- Да, поможем. Господа, помогите гостю спуститься, отведите в сарай и заприте там.
- Э-э, мистер! Капитан Браун, вы... Нет, но это же...
- И заткните ему рот чем-нибудь.

~ Массачусетс ~

- Мои восхищения, миссис Смит! – высказался Импи Барбикен, сидевший рядом с Элайзой. – Всё просто великолепно. Такой приём для уставших путников – на такое способны только вы, моя дорогая.
- Благодарю, - улыбнулась она.
- И, быть может, как хозяйка сегодняшнего вечера, вы не откажетесь подарить мне танец?
Миссис растерянно оглянулась на мужа:
- Но музыка... Сайрес, вы всё же пригласили музыкантов?
- В этом нет необходимости, моя дорогая миссис Смит, - ответил инженер. – Я узнал, что наши друзья смогли бы сыграть. Не так ли, господа?
Элайза сжала губы и не отвернулась от негров только потому, что чувствовала: иначе она получит от мужа пощёчину прямо сейчас. Сайрес и так смотрел на жену с напряжённым вниманием и, казалось, всё время боялся за её поведение.
Все мелодии, которые могли сыграть чёрные, были южными, причём какими-то подчёркнуто южными. Или так казалось Элайзе?
Барбикен танцевал хорошо. Он вообще многое знал и умел, но был, в отличие от Сайреса, больше человеком теории, чем дела. На этой почве между друзьями постоянно возникали разного рода споры: наверное, инженер и математик никогда друг друга не поймут. Но женское ли это дело? Её дело сейчас – танцевать и улыбаться.
- Мэм, могу я пригласить вас...
- Простите, мистер Барбикен, этот танец обещан мне, - вмешался Сайрес Смит и подал супруге руку. – Сударыня.
Импровизированный ансамбль, состоявший из скрипки и банджо, заиграл наконец-то что-то медленное, и миссис Смит прижалась к мужу и склонила голову ему на плечо.
- Ты устала, дорогая? – шепнул инженер. – Ничего, ты можешь уйти прямо сейчас. Прости, что пришлось заставить тебя всё это терпеть, но когда-нибудь ты поймёшь, что поступила правильно.
- Я знаю, дорогой, ты всегда прав. А что это за песня? Я её не слышала.
- Она новая. Очередная баллада очередного влюблённого поэта.
- Красиво.
Смит неопределённо хмыкнул: он никогда не любил стихов с обилием метафор. Но, так как его супруге это, без сомнения, доставляло удовольствие, ничего не возразил ей.
- Сайрес...
- М?
- Ты сегодня поднимешься вместе со мной наверх? Вчера ты пришёл, когда я уже спала, и...
- Нет, я останусь с гостями. Прости, - он коротко поцеловал её в висок. – Ложись одна и на этот раз не позволяй страхам испортить твой сон.
- Вы будете говорить о политике?
- Не забивай свою головушку этими делами, Элайза, а лучше надевай это платье почаще. Оно тебе очень идёт. Что ж, спасибо за танец, попрощайся с гостями и поднимайся в спальню, у тебя усталый вид.

~ Канзас ~

Сколько точно прошло времени, Спилет не знал. Он пытался считать минуты, но понял, что это быстро вгонит его в сон, а спать он себе не мог позволить. Его втолкнули в какое-то тёмное помещение, отчего он упал на землю. Кляп во рту и крепко связанные руки очень мешали активным действиям. Отобранную записную книжку было жаль, ещё сильнее было жаль собственную жизнь.
«Чёрт бы побрал всех аболиционистов! – про себя ругался молодой журналист. – И мои амбиции вместе с ними! Нет, я мог бы прожить и без должности специального корреспондента, но... Эх… Теперь я понимаю, что говорил Джим, когда рассуждал о трудностях репортёрской профессии…»
Он не спал, когда увидел наконец-то свет, пробивавшийся через щели сарая. Ярко-красный рассвет над пыльной равниной Канзаса... Рассвет? Спилет прищурился и заметил, что для рассвета свет чересчур неровный, как будто всполохами.
Чтобы подползти поближе к ближайшей щели, потребовалось около минуты. Прикрыв один глаз, он посмотрел в щёлку и в ужасе отшатнулся.
То был не рассвет, то был пожар.
Он пытался закричать через кляп, позвать на помощь. Дом рядом полыхал вовсю – значит, огонь скоро перейдёт и сюда, а дверь заперта.
Спилет попытался встать на ноги, но не сумел. Руки были связаны умело и очень крепко, освободиться не представлялось возможным.
«Ну вот и конец тебе пришёл, Гедеон Спилет», - подумал он и в отчаянье прекратил попытки освобождения.
Через несколько минут послышался треск пламени. Зажмурившись, Спилет уже думал, что легче: отравиться дымом или сгореть заживо? Но вдруг послышался ещё один странный звук.
Замок с двери просто сбили ударом топора.
- Он здесь! – крикнул чей-то мужской голос. - Бегите, я освобожу его!
Изо рта вытащили кляп, путы на руках перерезали – вероятно, тем же топором. Спилет закашлялся, из глаз брызнули слёзы: дым ослеплял его. Но кто-то поднял его и буквально выволок наружу.

Спилет пришёл в себя на земле в сотне футов от остатков сгоревшего ночью дома. Рядом с ним сидел чумазый мальчуган и приговаривал вполголоса, словно разговаривая сам с собой:
- Вот и всё сгорело. Р-раз – и нету домика. Р-раз!..
Репортёр пытался заговорить, но лишь закашлялся, чем очень напугал ребёнка. Мальчик вскочил и побежал к матери, которая неподалёку укладывала в мешки немногочисленные спасённые из огня вещи.
- Простите... – выговорил наконец Спилет, - мэм... прошу вас, дайте мне воды, я...
- Несчастный! – вздохнула она и, подойдя, подала журналисту кувшин с водой. – Пей, незнакомец. Кто бы ты ни был, враг или друг Джона Брауна, тебе уже нечего бояться.
- А вы его друзья или враги?
- Были друзья, - раздался мужской голос. Спилет, подняв взгляд, увидел и обладателя этого голоса: статного мужчину в рабочей одежде, перепачканного в саже и в пыли. Мужчина вёл под уздцы лошадь Спилета.
- Были друзья, - повторил мужчина, - а теперь не знаем сами. Доброе утро, мистер. Как ваше имя?
- Спилет. Гедеон Спилет.
- За что вы попали в такую немилость этой ночью?
- Я журналист. Вероятно, за это. Потому что, очевидно, не за то, что я предупредил Брауна и его людей о готовившемся нападении.
- Тоже так называемый аболиционист?
- Не имею чести так называться, но сочувствую им. А вы?
- Я тоже помогал им. Оливер Каннинг, так меня зовут. Моя жена, Сэлли. А это мой сын, Билл. Мы теперь остались без крова – и всё потому, что этому взбалмошному старикашке вздумалось «сжечь мосты».
- Спасибо вам, мистер Каннинг. Если бы не вы, я бы погиб.
Оливер кивнул и сказал:
- Нам оставили лошадь – возможно, она ваша.
- Вы правы, но я, разумеется, оставлю её вам. Вам придётся преодолеть большое расстояние до ближайшего города или даже дома ближайших соседей.
- Да, мистер Спилет, и мы собираемся уже сейчас выступить. Вы можете идти?
- Посмотрим... пожалуй, да.
Репортёр с помощью Оливера и его жены поднялся на ноги.
- Ещё раз спасибо. Что ж, раз ничего другого не остаётся, я иду с вами! Но если я могу, добравшись до станции, вернуться домой, в Нью-Йорк, то что же будет с вами? Куда направитесь вы?
- К моему брату, в Массачусетс, - ответила миссис Каннинг. – Он не откажет нам в помощи.
- Что ж, в любом случае сейчас нам по пути. В дорогу!

~ Массачусетс ~

Сайрес Смит читал газету за завтраком, что на него вообще было не похоже. Дети сидели тихо, словно понимали, что происходит что-то важное.
- Что случилось, Сайрес? – осторожно спросила Элайза.
Он посмотрел на супругу поверх газеты и, помедлив, ответил:
- Нам снова понадобятся комнаты для гостей, миссис Смит.
- К нам едут гости?
- Да, к нам приедет моя сестра с мужем и сыном. У них случилось несчастье: дом сгорел.
- Об этом пишут в газете?
- Нет, я получил телеграмму сегодня утром – вместе с этой газетой.
- Хорошо, комнаты будут готовы.
Весь день вновь прошёл в хлопотах, а к вечеру, как предсказывал инженер, к дому подошёл маленький обоз, напомнивший всем иллюстрацию из Библии «Бегство в Египет». Мужчина вёл под узцы осла, на котором сидела женщина, державшая на руках спящего мальчика, а вслед за ними, привязанная, шагала лошадь, нагруженная мешками. Мужчина был Оливер Каннинг, а с ним ехали его жена и сын.
Сайрес Смит встретил их, помог женщине спуститься с осла, не побеспокоив ребёнка, и расцеловал её в щёки.
- Здравствуй, Сэлли, родная.
- Мы пришли просить помощи, братец. Я знаю, что ты не откажешь нам в этом!
- Конечно. Тише, ваш сын спит. Иди с ним в комнату, Элайза тебя проводит. Отдыхайте с дороги.
- Хорошо, – кивнула Сэлли. Миссис Смит, по кивку мужа, повела золовку в дом. Мужчины, пожав друг другу руки и обнявшись, занялись скотом и попутно обменивались новостями.
Билли сонным уложили в постель, и он снова крепко заснул, а его мать принялась рассказывать Элайзе, что с ними произошло за последние недели. Элайза только ужасалась всем этим рассказам. Сжечь дом! Аболиционисты, люди, которые борются за свободу – сжечь дом! Это невероятно, это ужасно!..
Сайрес Смит, хотя и не обсуждал за ужином все эти новости, вновь выглядел озабоченным. Оливер Каннинг молчал, встречаясь с шурином взглядом и поглядывая на детей, сидевших за столом вместе со взрослыми. После дети отправились спать, а взрослые собрались в гостиной, где намечался небольшой семейный совет.
- Что ты посоветуешь нам, Сайрес? – спросил Оливер Каннинг. – Куда отправиться теперь?
- Это решать вам, - ответил инженер. – Можете купить дом или участок по соседству, на первых порах я помогу вам.
- Пожалуй, я так и сделаю. Поможешь подыскать подходящее место?
- Да, разумеется. Мне будет спокойнее, что Сэлли поблизости, в эти неспокойные времена лучше остановиться в цивилизованных штатах.
- Ты сам не следуешь своему совету! – заметила Элайза. – И теперь готовишься отправиться сначала на восток, а после – на запад, в Небраску или Канзас. Сэлли, дорогая, удержи своего брата здесь, с его семьёй!
- Новая ветка железной дороги пройдёт от Канзаса до самого западного побережья, для меня честь работать на этом участке! – возразил инженер. – Это моя работа, Элайза, помолчи, когда говоришь о том, чего не знаешь.
- Она права, братец, - произнесла миссис Каннинг. – Там опасно сейчас, когда Браун получает контрабанду оружия. Люди озлоблены, не разбирают, кто прав, кто виноват. Я рада, что у нас всё так обернулось, там становилось слишком опасно. А сейчас мы все вместе, целы и невредимы, а имущество – дело наживное. Не подвергай опасности свою жизнь, Сайрес.
- Ко всему прочему, ты ведь известен своими взглядами, - поддержал жену Оливер. – Там без пяти минут военные действия, а тебя не примут ни в одном из лагерей. «Честные граждане» боятся аболиционистов, а Джон Браун боится шпионов. Он едва не убил человека, который помог ему!..
- Я наслышан об этой истории, - Смит неопределённо кивнул в сторону окна. – О ней, благодаря «Нью-Йорк Геральд», знают очень многие.
- Да, то был журналист «Геральд». Мы обязаны ему так же, как он обязан нам, ведь с его помощью мы добрались до Массачусетса.
- Я рад, что среди журналистов ещё есть честные люди.
- Сайрес, не уводи разговор в сторону! – вновь не выдержала миссис Смит. – Скажи нам, что останешься, что не поедешь в Канзас!
- Моя дорогая, я не думаю, что уже принятое решение нужно обсуждать. А насчёт тех временных трудностей, которые сейчас переживает наша страна…
- Вот-вот вспыхнет мятеж, а ты говоришь, что это «временные трудности»?
- Так и есть. Соединённым Штатам нет пока и сотни лет. У нас есть внутренние проблемы, которые заставляют политиков балансировать на лезвии ножа, которые грозят обрушить всё государство. Прогресс, социальное развитие страны столь же необходимо и неотвратимо, как взросление ребёнка, который либо повзрослеет, либо погибнет.
Элайза, вспомнив о детях, ахнула. Она не привыкла слышать в устах мужа подобные сравнения и испугалась, когда он стал говорить так.
- Не бойся, дорогая, - улыбнулся супруг, взяв её за руку. – Так или иначе, никто не позволит нашему Дядюшке Сэму погибнуть. Пусть это огромный эксперимент, первый пример абсолютно свободного государства, но он живёт, и, как только справится с этими трудностями, подобными трудностям переходного возраста у ребёнка, всё будет точно так, как хотели Отцы-Основатели. Все будут иметь равные права, вне зависимости от цвета кожи или происхождения. Определять положение человека будут лишь его собственные достоинства.
- Боюсь, до этого счастливого времени не дожить ни нашим детям, ни внукам, - вздохнул Оливер. – Война будет – не после этих выборов, так после следующих. Возмущаются те, кто против реформ, - оттого, что правительство не уважает их права и традиции; возмущаются и те, кто ратует за реформы, - а им не нравится, что развитие их страны тормозят старые условности, в частности, сохранение рабства. Ты прав, сейчас мы все ходим по лезвию ножа, и такие безумцы, как Браун, стараются заставить нас пошатнуться. Не сегодня, не завтра, но сила недовольства накопится и тогда...
- Нет, у нас ещё есть шанс сохранить равновесие и прямо пройти этот путь. Таких, как мы, на севере всё больше, и скоро станет больше на юге. Мы одна страна, нам ни к чему кровопролитие.
- Сайрес, Сайрес... я люблю тебя, как младшего брата, но мне смешно слышать от тебя эти фантазии. Оглянись, посмотри вокруг! Эта страна не едина! Разные штаты, разные традиции, все они живут по своим законам. Мы разобщены. Единства нет. И таких людей, как ты, не найти больше нигде – разве что на иконах, ведь таких и называют «святыми».
Смит нахмурился, но Каннинг встал и продолжил свою речь:
- Ты – один из немногих, твои убеждения не разделяют даже близкие родственники. Потом ты воспитаешь сыновей, следуя своим принципам, и вас будет четверо. Возможно, если мы с Сэлли справимся, Билл тоже сможет поучиться у тебя. Но кто ещё? Ты не проповедуешь свой образ жизни, ты лишь служишь примером для тех, кто знает тебя. Ты знаменит как чудак, человек, родившийся слишком рано, чужак в своём веке. Ты идеалист – обычно к твоему возрасту это уже проходит, но ты слишком упрям в своих убеждениях, которые можно уважать, но которые сейчас непрактичны и даже опасны. Подумай, наконец, о своей семье, Сайрес!
- Я думаю лишь о ней, - инженер тоже встал. – Нет смысла продолжать этот спор при женщинах. Элайза, Сэлли, ступайте, мы обсудим ещё некоторые вопросы политики.
- Так, значит, ты не откажешься от мысли уехать на запад? – спросила миссис Смит.
- Нет, дорогая.
Элайза отвернулась от него и ушла, даже не пожелав супругу «спокойной ночи». Сэлли, поцеловавшая перед сном мужа и брата, нагнала её на лестнице:
- Они стали спрашивать друг друга, за кого будут голосовать, и обсуждать партии и кандидатов в президенты. Это действительно скучно. Идём ко мне, дорогая, поговорим о своём, о женском!
Элайза с удовольствием согласилась, но, проходя мимо спальни мальчиков, услышала странный шум. Заглянув к детям, женщины увидели ожесточённо спорящих детей, сидящих на своих кроватках.
- Что здесь творится, почему вы не спите? – сердито спросила миссис Смит. – Пора спать, завтра рано утром у нас будут новые дела.
- Мама! – сказал вскочивший на кровати Джон. – Скажи, а правда, что на западе водятся страшные индейцы-людоеды.
- Нет, это неправда, - авторитетно заявила Сэлли. – Я только что с запада – и не видела там никого похожего.
- Это были не индейцы! – заметил Билл. – Это были белые, которые притворялись индейцами!
- И таких там тоже нет. Билл, не выдумывай небылицы.
- Верно, - сказал Марк, - слушай свою маму и не рассказывай то, чего не знаешь. Я читал о западных штатах, индейцы не едят людей, и белые не притворяются индейцами.
- А всё равно в Канзасе есть люди, которые могут застрелить всадника на полном скаку и им ничего за это не будет, потому что сами они тоже исчезают быстрее летящей пули. Убийца – в одну сторону, пуля – в другую... вот так они и подожгли наш дом, правда, ма?
- Да, примерно так, - улыбнулась миссис Каннинг, снова укладывая сына в постель, в то время как миссис Смит укладывала Джона.
Марк и Роберт переглянулись, удивлённые подтверждением тётушки и, перебросившись парой фраз, решили завтра спросить у отца, возможно ли такое. А пока оба с удовольствием отправились на боковую.
Но малыш Джон хотел всё знать прямо сейчас и, когда мать и тётя отказались отвечать на его вопросы, сказал, как будто по секрету:
- Знаешь, мама, я тоже, когда вырасту, поеду в Канзас и буду там жить.
- Конечно, ты будешь жить там, где захочешь. Спи, мой дорогой.

~ Нью-Йорк ~

- Вот ты как хочешь, Джим, а я всё-таки стану специальным корреспондентом!
- А кто спорит? Станешь, только бы раньше не распрощался с жизнью. Нет, в Штатах тебе сейчас опасно быть.
- Я и не собираюсь здесь оставаться. Получу назначение – и махну куда-нибудь на восток. В Крым или в Бомбей, а то и в Тунис. Или в Австралию. Нет, я уж не такой дурак, чтобы здесь оставаться теперь, когда стал врагом Джону Брауну.
- По этому старику давно виселица плачет.
- Ну, как знать. Идеи у него правильные, но не своевременные, а его методы у цивилизованных людей вызывают отвращение. Всё, о чём он говорит, станет возможно лишь тогда, когда мы станем терпимее друг к другу, а это значит прекращение всяческого насилия. Вскоре правительство проведёт нужные для этого реформы!
- Спилет, ты слишком разговорчив. Неужели уже пьян?
- В этой стране, чтобы высказаться начистоту, нужно быть слишком пьяным? Нет, я просто говорю то, что думаю!
- Ой, не дожить тебе до спецкора, Гедеон...
- Что?! Да мы живём в свободной стране! Люди здесь говорят то, что думают, и могут это говорить всегда, когда думают, думают они при этом или не думают!
- Да уж, Спилет, ты точно набрался. Пошли отсюда, здесь не парламент и даже не митинг. Успеешь ещё нашуметь в газетах. Ну, идём!
- …а вдалеке нас ждёт светлое будущее, Джим! И свобода! Америка – страна свободы!! “…O'er the land of the free and the home of the brave!”

Эпилог.
~ Ричмонд, десять лет спустя ~

Худые пальцы судорожно вцепились в покрывало. Раненый застонал, попытался приподняться, но снова упал на руки поспешившего его успокоить журналиста.
- Тише, капитан, тише! – шепнул Гедеон Спилет, укладывая своего случайного пациента обратно на подушку. – Всё хорошо. Ещё недолго, потерпите.
Конечно, репортёр знал, что раненый не слышит его. Капитан федеральной армии Сайрес Смит уже как минимум второй день не приходил в сознание – и вот уже второй день Спилет ухаживал за ним, как добровольная сиделка. Южане отчего-то решили, что этот военнопленный офицер не представляет для них никакого интереса и, побыстрее разделавшись с формальностями, буквально бросили его умирать в одиночестве. Хорошо, что Спилет узнал об этом, не то...
Капитан что-то пробормотал в беспамятстве. Его здоровая рука описала в воздухе дугу. Похоже, ему чудилось, что он вновь командует на поле боя.
- Импи… заряжай!..
Эту фразу Спилет уже смог разобрать.
- Как прикажете, - ответил он, удерживая капитана в кровати. – Всё будет исполнено. Да не дёргайтесь вы, вам же будет больно!
Смит не слышал, не осознавал ничего вокруг. Но вскоре силы вновь покинули его и он прекратил попытки вырваться из рук своего «врача».
Спилет знал, кто тот человек, которого он сейчас опекает. И преотлично знал. Потому и был удивлён отношением южан. Пусть Сайрес Смит всего лишь капитан, но такой капитан, который стоит генерала! Штаб армии Гранта ни газетчики, ни солдаты не представляли без капитана Смита. Его знание сети железных дорог Штатов было поразительным, он с закрытыми глазами мог указать на карте любой железнодорожный путь в любом месте страны. Он знал, где нужно блокировать и разрушить дорогу, чтобы помешать противнику, и где противник попытается сделать то же самое. В его подчинении были разведчики, инженерные части, артиллерия, и при этом он был капитаном, за которым закреплена одна рота в пехотном полку волонтёров Иллинойса. И он, штабной офицер, который мог бы не участвовать в военных действиях, сражался почти в каждой из битв на Западном Фронте, и сражался доблестно, не щадя своей жизни... Результаты его последнего боя Спилет мог наблюдать: пуля в плече, плен, заражение во время хирургической операции и вот этот последний кризис, который должен был решить судьбу капитана Смита. С минуты на минуту станет известно, жить ему или умереть.
Южане знали имя и звание своего важного пленника, но, как ни странно, не позаботились даже о том, чтобы на всякий случай приставить к нему более-менее надёжную охрану. Более того, его даже не подвергли домашнему аресту. Впрочем, последнее было оправдано: сейчас Смит никуда уйти бы не смог. Но вот если он поправится... Впрочем, пока загадывать рано.
Узнав о том, что Сайрес Смит в плену, спецкор «Нью-Йорк Геральд» немедленно решил его разыскать, чтобы предложить объединить усилия для попытки побега. Он знал, что такой человек, как капитан Смит, непременно захочет бежать... но поиски привели его к одру умирающего. Спилет увидел, как беспомощен сейчас этот смелый человек, как нуждается он хотя бы в элементарном уходе… и остался рядом со Смитом, дожидаясь той или иной развязки подброшенного журналисту сюжета.
Удивительно, но даже в беспамятстве, в бреду, капитан Смит не был жалок. Беспомощен, слаб – но не жалок. Спилет никогда не видел этого человека здоровым, но сейчас чувствовал себя так, словно ухаживает за умирающим рыцарем, сошедшим со страниц средневекового романа. Единственное отличие: капитан не призывал в бреду свою даму сердца. Очевидно, сей доблестный воин был одинок на этом свете, как случается даже с лучшими людьми.
Но вот здоровая рука раненого снова сжимается в кулак, сминая одеяло; до крови искусанные губы снова шепчут что-то невразумительное... и по лицу, покрывшемуся испариной, впервые за два дня пролегают дорожки слёз. И, тоже впервые, будто последний вздох срывается с его губ фраза, которую Спилет, склонившись к своему пациенту, едва может расслышать:
- Прости меня, Элайза...
- Так вот оно что! – не сдержавшись, вслух проговорил журналист, выпрямляясь.
Элайза, сокращённое от «Элизабет», милое женское имя! Да, дама сердца у славного рыцаря всё же есть, пусть он и вспоминает о ней лишь за секунду до...
Спилет вновь склонился к умирающему, почти касаясь губами его губ, и, к своей огромной радости, уловил слабое дыхание. Пульс на худом запястье, хоть не без труда, прощупывался. Сайрес Смит был ещё жив. Но надолго ли?
- Капитан, - позвал Спилет. – Капитан Смит! Вы слышите меня?
Раненый не ответил, не открыл глаз и не подал никакого иного знака. Журналист вздохнул, сел возле кровати, готовый ждать столько, сколько понадобиться, и снова задумался о своём пациенте.
Сайрес Смит был прославлен отнюдь не подвигами боевого офицера. Под ним не убивали лошадей, его мундир не был изрешечён пулями, он не спасал положение ни в одной из битв, он просто и безыскусно дрался, как солдат, достойный своего генерала. Нет, он был славен как первоклассный учёный, инженер. Поэтому он, прежде чем быть зачисленным в штаб армии, был принят Президентом и поэтому он был так интересен газетчикам, в том числе Спилету. Впрочем, у последнего был ещё один повод проявлять любопытство: до того момента, когда после выборов 60-го стала ясна позиция нового правительства относительно рабства негров, Сайрес Смит был аболиционистом. Как уже во время войны выяснили коллеги Спилета, он был активным участником «подземной железной дороги», а также, судя по слухам, которые всегда окружали великих людей, он как-то связан с бандой Джона Брауна.
Теперь, спустя десять лет после памятных событий в Канзасе, Брауна возвели в ранг мученика и готовы были причислить к святым. Но столько крови на его руках... И неужели Сайрес Смит был одним из сообщников этого без пяти минут святого? И, возможно, одним из тех, кто когда-то в тёмном холле едва не пробил череп теперешнего специального корреспондента Спилета...
Раненый вдруг глубоко вздохнул и простонал что-то. «Пить», - разобрал Спилет и немедленно поднёс к губам своего подопечного чашку с водой, которая всегда была под рукой. Сам пить Смит не смог, и пришлось, как и прежде, приподнять его голову и влить немного воды в приоткрытый рот. Капитан сглотнул и закашлялся.
- Ну-ну! – Спилет уже привычно утёр тыльной стороной ладони губы раненого. – Всё хорошо. Самое страшное позади.
Сайрес Смит приоткрыл глаза и, увидев рядом с собой человека, шепнул, казалось, уже вполне осмысленно:
- Скажите ей... что я... сожалею. Что я был… не прав. Не надо было уходить. Что для меня... она… и дети… важнее всего... Я не понимал...
- Я передам, - заверил его Спилет. – Я всё ей скажу, обещаю. Но теперь молчите, капитан, молчите, вы пережили страшные дни, вы потеряли много сил. Доверьтесь мне. Я друг.
Смит, встретившись с репортёром взглядом, как будто слегка кивнул. Его здоровая правая рука слабо пожала руку спасителя. Затем глаза капитана закрылись и он бессильно откинулся обратно на подушку.
- Да, я ей передам, - повторил Спилет шёпотом, улыбаясь спящему товарищу. – Вы, наверное, поняли что-то очень важное, заглянув за порог смерти, друг мой.
Проснувшись, Смит не вспомнит об этом полупризнании. Оно и к лучшему, пусть не боится, что журналист выдаст его тайну. Совесть-то и у специальных корреспондентов есть.
- Нет, - произнёс Спилет, вглядевшись ещё раз в лицо капитана-инженера, - вы не из тех бывших аболиционистов, которые чтили Ветхий Завет превыше Нового. Должны же быть среди всех этих безумцев такие люди, как тот родственник мистера Каннинга. Судя по рассказам миссис Сэлли, вот он – святой.

~ Fin ~