[tenfiction]

Автор:  Marie Paganel
Бета:  Anna_Dreamer
Название: Cura te ipsum.
Фандом: «Таинственный остров» (Жюль Верн)
Ключевые слова: Питомец, Навсегда, Сухость
Уровень сложности: 2
Дисклеймер: Копировать и публиковать только с ведома автора и, конечно, под именем автора. Используются герои и сюжет романа «Таинственный остров» Жюля Верна.
Рейтинг: PG
Герои: Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Том Айртон.
Жанр: angst
Размер: ~1800 слов
Предупреждения: Писала, не сверяясь с книгой, возможно, вы найдёте несоответствия во времени некоторых событий.
Примечание: «Medice, cura te ipsum» - «врач, исцели себя сам», латинское крылатое выражение, призыв обратить внимание на самого себя и собственные недостатки.

К концу дня это становилось невыносимо, а Сайреса наверняка и вовсе выматывало. Но Сайрес Смит привык быть упрямым, если такую необходимость этого ему подсказывало сердце. И он снова брался за простую работу и говорил без надежды быть понятым.
- …Я не очень умею плести корзины, возможно, вы, мой друг, лучше с этим справитесь. Чему только не научится робинзон... Когда я в детстве читал эту книгу, никак не мог поверить, что человек может жить на необитаемом острове совершенно один. А вы поверили бы?.. Да уж, правда, книги – не то, что реальность. И всё же мы с вами справляемся ничуть не хуже. Мы здесь второй год, а вы?.. Да, это долго, но всё же не так долго, как у Робинзона. Я даже – простите мне эту глупость – считал, что моряки всегда рискуют повторить его судьбу, отправляясь в море. Но я не моряк и не знаю. А вы могли бы рассказать мне о вашей работе? Вы были офицером на корабле? Капитаном? Матросом? Боцманом?.. У вас суровое и опасное дело, я восхищаюсь людьми, которые способны работать в море. Вы помните: вы определили координаты острова. Должно быть, ваш корабль настигла буря… С какой стороны был ветер? В этих морях господствуют восточные ветра... Но, так или иначе, море – ненадёжное укрытие, а земля даёт нам вдоволь пищи и укрытие от непогоды. Как здесь, в Гранитном Дворце: мы в безопасности. И мне, квалифицированному инженеру, тоже пришлось стать землепашцем, и я не жалуюсь – было бы зерно, чтобы всех прокормить. Скоро мы снимем четвёртый урожай пшеницы и закончим мельницу. Представляете: хлеб, настоящий пшеничный хлеб. Вы, наверное, давно его не пробовали…
Сайрес облизал пересохшие от долгой болтовни губы. Он, очевидно, чувствовал неловкость, говоря так долго, но старался, ибо это, по его словам, могло помочь больному вспомнить хоть что-то.
Спилет, стоя в двух шагах от открытой двери, молча смотрел на эту одностороннюю беседу. Сайрес делал паузы после вопросов, словно ожидая ответа, - хотя всем было ясно, что незнакомец не заговорит.
Сайрес возился с этим безумцем уже не первую неделю. Бесплодность любых действий явно угнетала инженера, это все колонисты заметили. Что для него такого в этом сумасшедшем?
«Мы сможем его вылечить, - повторял Смит друзьям. – Со временем. Это не последствия болезни или травмы, это не непоправимое изменение мозга, а только помутнение рассудка из-за тяжких испытаний. Он теперь среди людей – и он обязательно вернётся к жизни! Я уверен. Я не хочу затруднять вас, друзья, я займусь им сам. Надеюсь, это не повредит остальным моим обязанностям…»
Пенкроф скептически качал головой. Наб заботливо приносил ужин в комнату больного – на двоих или даже троих, поскольку сам садился рядом с хозяином. Сайрес был, похоже, этому рад, он мог наконец-то немного помолчать, пока говорил Наб. Хотя зачем было всё время говорить? Даже если этот сумасшедший слышит, он не понимает!
Сайрес говорил теперь со своим «пациентом» больше, чем с журналистом, а ведь тот считал себя лучшим другом инженера. Сайрес стал словно одержим – и это заметно. Он и прежде не отличался лёгкостью в общении, а тут стал совсем замкнут и суров, если только не сидел с незнакомцем. Спилет пытался вспомнить, когда Сайрес последний раз улыбался вне этой комнаты их «пациента». Кажется, его не радовал даже хлеб, который у них вот-вот будет, не радовал корабль, такой прочный и красивый, а ведь они могли бы попытаться уплыть с острова...
Не раз Спилету хотелось броситься к другу и увести его из этой комнаты. Безумец словно зачаровал инженера, и привязанность явно была обоюдной. Несчастный умалишённый стал откликаться на голос Сайреса, иногда повторял его жесты, но чаще складывал руки на груди и сидел на своей кровати, хмурый и словно обиженный на весь мир, а Сайрес брал его руки, пожимал их, давал подержать простые инструменты. Инженер подводил незнакомца к окну – к счастью, тот уже оставил яростное желание оказаться снаружи любой ценой и не пытался выброситься из окна – и говорил о море. Безумец был теперь послушным, но послушным только Сайресу.
Спилет понимал необходимость быть мягким и добрым к «пациенту», ухаживать за ним, говорить, но не все же вечера на это тратить! В больницах таким несчастным уделяется куда как меньше времени. Если бы безумца увезли на материк, никто бы с ним так не нянчился!
Что же Сайрес делает, а главное – зачем?..
Спилет не заметил, как простоял возле комнаты незнакомца целый час. Смит не заметил его до тех пор, пока не ступил в тёмный коридор из освещённой комнатушки «пациента» - и не наткнулся на товарища.
- А?.. Спилет! Вы здесь. Ищете меня? Я уже иду спать, не волнуйтесь.
Спилет кивнул и взял его руку.
- Я вас провожу. Сайрес...
- Не нужно, - инженер покачал головой, но хотя бы руку не отнял. – Я знаю: вы обеспокоены тем, что я сижу с этим несчастным так часто. Но это мой долг, и вы это понимаете.
- Я понимаю, Сайрес, что вы снова путаете понятия «долг» и «сделать всё, что в силах человеческих, и даже более». Пожалуйста, поберегите себя, - репортёр недвусмысленно поднял к свету его правую ладонь, с тыльной стороны ещё остались глубокие царапины, оставленные этим «несчастным» в первую неделю его пребывания здесь.
- Ах, да оставьте! – Смит раздражённо выдернул руку. – Он уже смирен. Притом, кажется, мы с ним оба под тщательным присмотром. Долго вы тут уже стояли?
Спилет кивнул и вздохнул.
- Простите меня. Идёмте спать. Я понимаю, что важно составлять ему компанию и стараться пробудить его разум... я не могу понять, почему это так важно для вас. Вы нас совсем забыли. Не знаю, заметили ли друзья, но я заметил, Сайрес, что вы очень привязались к этому бедняге, слишком привязались, словно он родной вам... Простите, если я затрагиваю неприятную тему. Мне действительно беспокойно за вас!
Сайрес в ответ тихо и грустно улыбнулся, слабо пожал Спилету руку, покачал головой – и отвернулся, направляясь в спальню. Спилет последовал за ним и, сидя на своей постели, наблюдал, как Сайрес раздевается и ложится под одеяло, отворачивается к стене. Его опущенные плечи и вся фигура выражали глубокую печаль и… усталость.

Ночью Спилет внезапно проснулся. И резко сел на постели: кровать Сайреса была пуста.
Спешно одеваясь, Спилет не верил себе: неужели он и ночь решил там проводить?! Он даже пренебрёг тишиной (и только по счастливой случайности никого не разбудил), чтобы скорее оказаться у двери комнатушки «пациента». Нет, тот был один и спал, только тихо постанывая сквозь сон.
Где Сайрес?!
Спилет метнулся проверять все комнаты. Кабинет, общий зал… кухня!
- Это вы, Спилет? – Сайрес в свете одной свечи выглядел ещё более худым, почти прозрачным. – Хотите кофе?
- Я испугался, когда не увидел вас в спальне, - сказал журналист, даже не пытаясь успокоить бешено стучавшее сердце. – Бессонница?
- Да, наверное... Садитесь, я сварю кофе на двоих, - инженер возился с посудой и растапливал плиту. – А вы что же? Я вас разбудил?
- Не знаю. Но хорошо, что вы здесь!.. Простите, что огорчил вас вечером, а всё же – я переживаю за вас. Я уж подумал было, что вы и спать решили в комнате пленника.
- Не пленника, незнакомца.
- Как скажете. Но ваш питомец, как бы его ни назвать, слишком привлекает ваше внимание. Вы будто сам не свой с момента нашего возвращения. Не произошло ли чего-нибудь таинственного, пока мы плавали на остров Табор?..
- Ах, это… нет, ничего необычного. Вы правы: меня тревожит судьба этого несчастного. Подумайте, Спилет!.. – Сайрес сел за стол рядом с другом, оставив кофе вариться на плите. – Он был потерпевшим крушение. Здоровым, сильным, здравомыслящим человеком... – тут инженер как-то странно опустил глаза с секундной паузой, но тут же продолжил. – Он построил себе хижину из обломков корабля, он посадил овощи, ухаживал за животными – и он бросил в море бутылку и, возможно, не слишком надеялся, но всё же ждал спасения. А мы… мы опоздали. Может быть, когда мы попали сюда, он был ещё здоров, но отчаялся...
- Сайрес, не надо так, - Спилет взял его руку. – В хижине было такое запустение, что ясно: там не жили много лет.
- Но записка была свежей. Может быть, он просто запустил своё жилище, жил где-нибудь в другом месте, в шалаше... Не знаю, на разные поступки может толкнуть людей отчаяние... И вы верно заметили, что я сам не свой. Я всё не могу отделаться от мысли: а если мы здесь… навсегда… и…
Сайрес встал и, с силой стиснув кулаки, отошёл к окну.
А Спилет всё понял. Как клубок разматывалась нить рассуждений, которые моментально пробежали в голове.
Сайрес видел, как образованный, умный, здоровый человек за несколько месяцев стал зверем, безумцем, кошмаром.
Сайрес знал, как трудно робинзонам приходится: они сами здесь далеко не в раю живут, пусть Пенкроф и хочет так думать. А кому как не Сайресу Смиту, средоточию всех их надежд на будущее, их руководителю, тому, кто взял на себя ответственность за эту маленькую колонию, – кому как не ему приходится тяжелее всех!
И Сайрес боялся. Спилет не мог уместить это в голове, но сердце подсказывало ему: инженер тоже мог поддаться страху. Страх потерять рассудок! То, чем так дорожил Сайрес и дорожили все его друзья – его светлый разум, который вот так же мог помутиться от всех нелёгких испытаний, которые уже выпали на его долю или ещё поджидают в будущем.
А теперь судьба поставила перед инженером его собственную копию – в том случае, если рассудок ему откажет. Его собственное изображение в кривом зеркале действительности. Спилет замечал, что даже черты лица незнакомца отдалённо напоминают черты инженера: манера двигаться, взгляд с прячущимся огоньком мысли в глазах, густые тёмные волосы, крепкое и худощавое сложение... Вот только незнакомец был старше. Старше лет на пять или десять, хотя неизвестно, сколько из них ему прибавили лишения и страдания.
И Сайрес уже много дней бился о стену чёрного пугающего безумия и собственного страха, стараясь пробудить разум этого существа, доказать себе и всем колонистам, что это не конец, что с этим можно иметь дело, что всё можно исправить и излечить...

- Сайрес, - тихо позвал репортёр, - давайте я вам помогу завтра. Может быть, он к вам слишком привык, а я постараюсь говорить веселее и громче. Если бы я был на его месте, то никак бы не пропустил новости со всех континентов. Подумать только! – продолжал он уже веселее. – Мне снова случится поработать корреспондентом. Пусть мои новости и запоздали немного относительно настоящего времени, но для человека, который провёл много лет в одиночестве на крохотном островке, они наверняка будут куда как свежими!
Сайрес обернулся к другу – и Спилет встал, чтобы подойти к нему. В неровном свете свечи на щеке инженера блеснула слезинка, но репортёр сделал вид, что не заметил этого, только пожал другу руку и улыбнулся ему. Вы не один! Не один и никогда один не останетесь!
Тут зашумел кипящий кофе. Спилет усадил Сайреса за стол и сам разлил бузинный кофе по двум кружкам. Вы так долго говорите с этим несчастным, но так мало стали беседовать со мной! Теперь – самое время.
И хоть беседа длились не очень долго, потому что оба скоро захотели спать, но самое главное было сказано, и спать ложились со спокойствием на душе.

«Смелость, - говорил себе Спилет утром, глядя, как Сайрес одевается, заправляет кровать, деревянным гребешком расчёсывает волосы и бороду, - смелость не в том, чтобы не чувствовать страха. Смелость заключается в решимости встретиться со своим худшим страхом, не потерять головы и завершить дело. Возможно, так даже можно победить страх навеки. Я мог бы о себе сказать, что я – человек смелый. Но самым смелым человеком на свете я признаю сегодня Сайреса Смита. Да, это надо записать!..»