Я никогда не менялась, я просто все более становилась собой.
Название:Не конец войны
Автор: Elizabeth.
Фандом: Дозоры (Лукьяненко)
Ключевые слова: Разочарование, недалеко
Отказ: все-Лукьяненко
Уровень сложности: 1
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Завулон/Антон
Жанр: слеш
Размер: мини (964 слова)
Саммари: Наша война никогда не будет окончена
читать дальшеЯ стою посреди проспекта Вернадского, тяжело дыша, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и сигналящие автомобили. Я пытаюсь унять дрожь. Я пытаюсь понять, почему я до сих пор жив. Неужели Вы не знали этого заранее, Пресветлый Гесер? Не знали зачем и куда меня посылаете? Я кричу, отправляю свой голос в морозный вечерний московский воздух, зная, что никто не услышит. Сумрак выпил почти все мои силы, еле передвигая ногами я пытаюсь отойти к стене ближайшего дома, прислониться, закрыть глаза, научиться заново дышать. Я должен осмыслить все то, что случилось. Я должен понять кому верить.
Машинальным движением затыкаю уши бусинами наушников, нажимаю кнопку
Когда закончилось все, мы осознали, что остались ни с чем.
Генералы делили победу за нашим плечом.
Мы стояли на коленях в храме среди тысяч свечей,
Благодарили небо за право пожить еще.
Корабли уходили без нас, нас не брали на борт,
А в газетах писали, что каждый уцелевший герой,
Нашим домом, похоже, надолго, становился порт,
И рада нам была только та, что звалась сестрой.
Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду...
Как велика земля!..
Где-то цветут сады,
Мне бы дойти туда,
Мне бы глоток воды...
Голос Ященко болью отдается в висках. Смысл бешено сдавливает грудную клетку, еще больше перекрывая кислород. Я не готов стать пушечным мясом, я не готов стоять на коленях перед фальшивыми идеалами. Я слишком много знаю и понимаю, чтобы не делать этого.
Проходящие косо смотрели на меня, но я даже не пытался поставить заклинание незначительности. Мне плевать, пусть смотрят. Я каждый день рискую собой ради тех, кто вечером после работы нажирается водкой и бьет собственную жену, ради тех, кто каждый день ворует, убивает, лжет... Ради тех, кто бесценно прожигает жизнь. Моя жизнь намного длиннее Вашей, но я знаю ей цену. А Вы - нет.
Неотправленные письма, как испуганные птицы в силках
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,
Старуха выносила мертвых на костлявых руках,
Живые теряли разум, заглянув ей в глаза.
Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны,
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне,
Мы знали слишком много такого, чего знать не должны.
Мы обязаны выжить просто потому, что нас ждут.
И вдруг все затихло, мы не знали, что конец войны...
Не знали, что конец войны...
Нас оставили там, обрекая на самосуд.
Мы сделали все, как нужно, и теперь не нужны.
Я был нужен делу Света лишь до поры до времени. Сегодня меня списали со счетов, сегодня меня отправили на верную смерть, а я опять выкрутился. Но что толку от этого, если мне теперь некуда идти? Я не нужен своим, никогда не стану Темным, никогда не уйду в Инквизицию. Так или иначе, мне один путь - в Сумрак. Только теперь я должен уйти сам.
Река нас вывела в город вдоль горных цепей.
День за днем оживали кварталы, вставала заря.
Мальчишки гоняли по крышам ручных голубей,
И глядя на них, мы понимали, что не все было зря.
Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру.
Эти марши оркестров, фейерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющие на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет.
Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду,
Я по воде...
На другой стороне проспекта, также привалившись к грязной стене стоит мужчина в дорогом пальто. Смотрит прямо на меня, в упор. Мы - Иные, мы можем чуть больше, чем обычные люди. И я тоже вижу его бледное лицо, растрепанные короткие волосы, болезненно блестящие глаза. Он плавно двигается, жестом останавливая автомобили, оказывается рядом со мной, снова прислоняется к стене.
- Хорошая заварушка вышла, верно, Городецкий? - он говорит тихо, но я слышу, прекрасно слышу, несмотря на городской шум. Но не отвечаю. Мне нечего ответить. Он вдруг сжимает мое запястье, я кривлюсь от боли.
- Даже не думай, Светлый! Развоплощаться - это слишком эгоистично.
Я горько усмехаюсь. Только Темным мне и говорить об эгоистичности.
- Разочаровался в большом начальстве? Неужели впервые? - он смеется, все еще сжимая мою руку. - Оставь эти глупости, Городецкий. Ничего тебе Гесер не сделает. Ты ж выпутался. Он тебе потом еще спасибо скажет. И не раз.
- Иди на хрен, Завулон, - я сам не узнаю свой голос, он хрипит и дрожит.
- Ага, пойду, Антош. Может быть. - он пожимает плечами, - Только не здесь, а то холодно и неудобно как-то.
Я сдерживаю улыбку. Поворачиваюсь к нему и задаю единственный вопрос
- Зачем ты мне помог, Завулон?
Он долго молчит. Не отпускает мою руку.
- Почему все Светлые такие идиоты, а? - шепчет он мне на ухо, улыбается, притягивает к себе, целует в губы. Я пытаюсь оттолкнуть, скольжу пальцами по ткани его пальто. Закрываю глаза и проскальзывает мысль, что был бы женщиной, точно бы заплакал. Он держит меня, обнимает крепко. Я чувствую как у меня дрожит все тело. Я вжимаюсь лицом в его плечо. Я верю ему сам не зная - почему. Может быть потому что, чтобы ни происходило, он всегда говорил правду. Даже если правда эта была во вред мне самому. А может быть потому, что когда все Светлые отвернулись, он один потратил неимоверное количество Силы, чтобы помочь мне выжить. Может быть просто потому, что этот Темный гораздо более человек, чем все Светлые вместе взятые.
- Вы были слишком далеко, Борис Игнатьевич. Когда мне нужна была Ваша помощь, Вы были слишком далеко.
Гесер вздыхает, садится в кресло.
- А Завулон значит недалеко был? - он язвителен, он уставший и, может быть, даже злой. Но мне уже все равно.
- Он был близко, - отвечаю я. - Только и всего.
- Ты уходишь из Дозора, Антон? - обреченно вздыхает Гесер.
- Нет. Я остаюсь. - отвечаю твердо, без колебаний. - Я ни разу не предал дело Света и не намерен предавать его когда бы то ни было. Жаль, что лично к Вам это дело относится слишком редко.
Автор: Elizabeth.
Фандом: Дозоры (Лукьяненко)
Ключевые слова: Разочарование, недалеко
Отказ: все-Лукьяненко
Уровень сложности: 1
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Завулон/Антон
Жанр: слеш
Размер: мини (964 слова)
Саммари: Наша война никогда не будет окончена
читать дальшеЯ стою посреди проспекта Вернадского, тяжело дыша, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и сигналящие автомобили. Я пытаюсь унять дрожь. Я пытаюсь понять, почему я до сих пор жив. Неужели Вы не знали этого заранее, Пресветлый Гесер? Не знали зачем и куда меня посылаете? Я кричу, отправляю свой голос в морозный вечерний московский воздух, зная, что никто не услышит. Сумрак выпил почти все мои силы, еле передвигая ногами я пытаюсь отойти к стене ближайшего дома, прислониться, закрыть глаза, научиться заново дышать. Я должен осмыслить все то, что случилось. Я должен понять кому верить.
Машинальным движением затыкаю уши бусинами наушников, нажимаю кнопку
Когда закончилось все, мы осознали, что остались ни с чем.
Генералы делили победу за нашим плечом.
Мы стояли на коленях в храме среди тысяч свечей,
Благодарили небо за право пожить еще.
Корабли уходили без нас, нас не брали на борт,
А в газетах писали, что каждый уцелевший герой,
Нашим домом, похоже, надолго, становился порт,
И рада нам была только та, что звалась сестрой.
Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду...
Как велика земля!..
Где-то цветут сады,
Мне бы дойти туда,
Мне бы глоток воды...
Голос Ященко болью отдается в висках. Смысл бешено сдавливает грудную клетку, еще больше перекрывая кислород. Я не готов стать пушечным мясом, я не готов стоять на коленях перед фальшивыми идеалами. Я слишком много знаю и понимаю, чтобы не делать этого.
Проходящие косо смотрели на меня, но я даже не пытался поставить заклинание незначительности. Мне плевать, пусть смотрят. Я каждый день рискую собой ради тех, кто вечером после работы нажирается водкой и бьет собственную жену, ради тех, кто каждый день ворует, убивает, лжет... Ради тех, кто бесценно прожигает жизнь. Моя жизнь намного длиннее Вашей, но я знаю ей цену. А Вы - нет.
Неотправленные письма, как испуганные птицы в силках
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,
Старуха выносила мертвых на костлявых руках,
Живые теряли разум, заглянув ей в глаза.
Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны,
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне,
Мы знали слишком много такого, чего знать не должны.
Мы обязаны выжить просто потому, что нас ждут.
И вдруг все затихло, мы не знали, что конец войны...
Не знали, что конец войны...
Нас оставили там, обрекая на самосуд.
Мы сделали все, как нужно, и теперь не нужны.
Я был нужен делу Света лишь до поры до времени. Сегодня меня списали со счетов, сегодня меня отправили на верную смерть, а я опять выкрутился. Но что толку от этого, если мне теперь некуда идти? Я не нужен своим, никогда не стану Темным, никогда не уйду в Инквизицию. Так или иначе, мне один путь - в Сумрак. Только теперь я должен уйти сам.
Река нас вывела в город вдоль горных цепей.
День за днем оживали кварталы, вставала заря.
Мальчишки гоняли по крышам ручных голубей,
И глядя на них, мы понимали, что не все было зря.
Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру.
Эти марши оркестров, фейерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющие на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет.
Это конец войны.
Несколько лет в аду.
Только дождись меня,
Я по воде приду,
Я по воде...
На другой стороне проспекта, также привалившись к грязной стене стоит мужчина в дорогом пальто. Смотрит прямо на меня, в упор. Мы - Иные, мы можем чуть больше, чем обычные люди. И я тоже вижу его бледное лицо, растрепанные короткие волосы, болезненно блестящие глаза. Он плавно двигается, жестом останавливая автомобили, оказывается рядом со мной, снова прислоняется к стене.
- Хорошая заварушка вышла, верно, Городецкий? - он говорит тихо, но я слышу, прекрасно слышу, несмотря на городской шум. Но не отвечаю. Мне нечего ответить. Он вдруг сжимает мое запястье, я кривлюсь от боли.
- Даже не думай, Светлый! Развоплощаться - это слишком эгоистично.
Я горько усмехаюсь. Только Темным мне и говорить об эгоистичности.
- Разочаровался в большом начальстве? Неужели впервые? - он смеется, все еще сжимая мою руку. - Оставь эти глупости, Городецкий. Ничего тебе Гесер не сделает. Ты ж выпутался. Он тебе потом еще спасибо скажет. И не раз.
- Иди на хрен, Завулон, - я сам не узнаю свой голос, он хрипит и дрожит.
- Ага, пойду, Антош. Может быть. - он пожимает плечами, - Только не здесь, а то холодно и неудобно как-то.
Я сдерживаю улыбку. Поворачиваюсь к нему и задаю единственный вопрос
- Зачем ты мне помог, Завулон?
Он долго молчит. Не отпускает мою руку.
- Почему все Светлые такие идиоты, а? - шепчет он мне на ухо, улыбается, притягивает к себе, целует в губы. Я пытаюсь оттолкнуть, скольжу пальцами по ткани его пальто. Закрываю глаза и проскальзывает мысль, что был бы женщиной, точно бы заплакал. Он держит меня, обнимает крепко. Я чувствую как у меня дрожит все тело. Я вжимаюсь лицом в его плечо. Я верю ему сам не зная - почему. Может быть потому что, чтобы ни происходило, он всегда говорил правду. Даже если правда эта была во вред мне самому. А может быть потому, что когда все Светлые отвернулись, он один потратил неимоверное количество Силы, чтобы помочь мне выжить. Может быть просто потому, что этот Темный гораздо более человек, чем все Светлые вместе взятые.
- Вы были слишком далеко, Борис Игнатьевич. Когда мне нужна была Ваша помощь, Вы были слишком далеко.
Гесер вздыхает, садится в кресло.
- А Завулон значит недалеко был? - он язвителен, он уставший и, может быть, даже злой. Но мне уже все равно.
- Он был близко, - отвечаю я. - Только и всего.
- Ты уходишь из Дозора, Антон? - обреченно вздыхает Гесер.
- Нет. Я остаюсь. - отвечаю твердо, без колебаний. - Я ни разу не предал дело Света и не намерен предавать его когда бы то ни было. Жаль, что лично к Вам это дело относится слишком редко.
@темы: Дозоры (С.В. Лукьяненко), Антон Городецкий, Завулон, уровень 1, I - 5